Документы и истории

Дед мой по отцовской линии был поляк, его звали Ян. Оттого в деревне нас, Грущинских, называли по-уличному Янкиными. Ян Грущинский принимал участие в восстании Т. Костюшко, и потому был сослан на Сахалин. (Т.Н.: Так сказала респондент , на самом деле восстание Костюшко было в 1794 году, и дед Ян не мог быть его участником. Возможно, что дед принимал участие в восстании 1863 года.) У него в Польше осталась семья, но дед был сослан навечно, потому вступил в новый брак, пошел приймаком. Как звали бабушку, я не знаю, я никогда ее не видела. У Яна от этого брака были дети Мария, Марфа, Стас. Отец мой, Владимир, родился в 1896 году (умер в 1974), после него еще был сын Адам.

Когда началась русско-японская война, то дед с семьей уехал с Сахалина, вот, как сейчас из Донбасса уезжают. Уехал добровольно, он и другие и уехавшие с Сахалина получили место - оно было совершенно пустое – где основали деревню, названную Сахалинкой. Вот так: приехали в лес, разработали поля, поставили дома.

Уважаемый читатель! Перед тобой книга автобиографических рассказов-воспоминаний коренного сибиряка-томича, потомственного русского крестьянина Даниила Егоровича Алина. Подобно миллионам наших современников, он — из репрессированных. Лучшие годы его юности и молодости прошли в советских концлагерях. Тяжкие испытания выпали на долю нашего земляка. Настоящая книга — невыдуманная повесть о том, что он видел, пережил, что запомнилось.

Лагерный путь Даниила Егоровича начался осенью 1939 года, когда шестнадцатилетним школьником он был арестован, как тогда говорили, "по линии НКВД». Внезапный арест, тюрьма, с ее бытом и нравами, насильственная разлука с родителями, всеми родными и близкими людьми, крушение надежд и планов прежней жизни — первые потрясения, пережитые деревенским подростком, безжалостно брошенным в адские жернова машины государственного террора. Затем были: долгое (полтора года) следствие, абсурдное обвинение в создании антисоветской повстанческой организации, избиения, пытки, реальная перспектива расстрельного приговора. Знаком Даниил Егорович и с камерой смертников в новосибирской тюрьме. Наконец — суд, приговор и рабский труд на стройках коммунизма». Его архипелаг ГУЛаг — Новосибирск, Колыма. Чудом оставшись в живых, домой Даниил Егорович вернулся через восемнадцать лет, в 1957 году.

Из предисловия к книге к.и.н. Б.П. Тренина.