Ермолаев и Гольдштейн. Письмо 1959 года

Алексей Ермолаев - лежит в первом ряду, слева. Ок. 1916 г. Из фондов Нарымского музея политической ссылки.

Самуил Гольдштейн - в центре, между мужчиной в шляпе и мужчиной с ребенком на руках.

В доме Юргина, на втором этаже, жили два товарища политические ссыльные. Оба невысокого роста, стройные и симпатичные. Материально плохо обеспечены, часто недоедали,  что ото всех тщательно скрывали. Звали их всегда как-то совместно – «Моня и Ермолаев», и на улицах они всегда появлялись  вместе.

В этом доме я часто бывал у одноклассника Гриши Юргина, заходил и в комнату к ссыльным. Помню их, почему-то, больше лежащими на койках с книгами в руках, они учились и много читали. Книги их лежали везде - на табуретках, на полу и на полках.

И вот однажды в летнее утро (прим модератора: ошибка памяти, это событие  произошло 16 марта 1916 года) все наши квартиранты были встревожены каким-то событием. У всех на лицах грустное выражение, говорят вполголоса. Вскоре выяснилось, что Моня и Ермолаев ночью отравились. Причиной было, как будто бы, неверие в близкую революцию. Как самоубийц, хоронили их не на кладбище, а на холме за кладбищем.  Такого количества людей на похоронах  еще не собиралось в Нарыме. Говорили прочувствованные речи,  слаженно и грустно пели: «Вы жертвою пали в борьбе роковой, любви беззаветной к народу», плакали все, плакал народ. Наша нарымская молодежь жила спокойно в своих семьях, на своей родине. А эти молодые люди страдали в изгнании, на чужбине, далеко от родины. Трогательно было видеть отношение товарищей и местного населения к преждевременной смерти этих молодых людей.

Алексей Ермолаев и Самуил Гольдштейн. 16 марта 1916 года. Из фондов Нарымского музея политической ссылки. 

Могилу  огородили красивой(оградкой) решеткой, положили  надгробную каменную плиту и покрыли ее цветами.

Надгробная плита на могиле Ермолаева и Мони. Снимок 1935 года. Из фондов Нарымского музея политической ссылки. 

Вскоре было свергнуто самодержавие, ссыльные разъехались по всей стране. Везде шли революционные бои, крепла народная власть.

В 1927 году, в день десятилетия со дня  освобождения из ссылки, в Москве был вечер  встречи бывших политических ссыльных, собралось более ста человек. В воспоминаниях о погибших в борьбе за революцию так же были имена Мони и Ермолаева, товарищи не забыли их.

В 1953 году я был в Нарыме, зашел на могилу  этих товарищей: надгробный камень забытый лежал в стороне, остатки ограды указывали место могилы, холм потерял форму. Я долго сидел у забытой могилы, в воспоминаниях вновь прошли бурные годы революции,  гибель молодых товарищей. Прошло полвека, когда еще подростками мы бегали по этим холмам, слушали грустную песню кукушки. Как все изменилось. И кажется мне, что не один раз учительница со своими воспитанниками будет вспоминать на этом месте грустную историю  смерти двух товарищей.

10 ноября 1959 года, Чечельницкий А.В. (Греков).